Здравствуй, Иран. Как Россия будет жить под новыми санкциями
В понедельник американские санкции обрушили российский фондовый и валютный рынки. Для многих наблюдателей глубина падения стала неожиданной. Казалось, что российская экономика в значительной степени изолирована от внешних влияний.
Например, на рынке коммерческой недвижимости, который является своего рода лакмусовой бумажкой для международного капитала, лишь 10% всех инвестиций приходит в Россию из-за рубежа, в то время как даже в Восточной Европе, где инвестиционный рынок еще пять лет назад в разы отставал от российского, доля иностранного капитала превышает 75%. Сегодня же в нашем регионе лидером по объему инвестиций в недвижимость является Польша, а Россия в 2017 году получила меньше иностранных инвестиций, чем Венгрия.
Однако санкции для того и задуманы, чтобы «сделать больно». До сих пор они носили предупредительный характер. Не нанося прямого ущерба экономике, санкции лишь удерживали темпы роста России в половину от мировых, обрекая нас на медленное отставание. Затрудненный доступ к источникам капитала в принципе исключает опережающий рост экономики. В то время как наши соседи, такие как Казахстан или уже упомянутая Польша, в 2017 году показали рост на уровне 4% и 3,3% соответственно, Россия обеспечила лишь 1,5%.
Российские власти приняли эти правила игры и не сделали никаких попыток обеспечить опережающее развитие. Пресловутые «прорыв и зачистку» вряд ли можно назвать позитивной программой.
Россия может совершить геополитический разворот за три года лишь в статье Владислава Суркова, в реальности мы остаемся интегрированными в мировую экономику, и самоизоляция России – задача хотя и полегче брекзита, но тоже непростая. Понадобится еще несколько лет для того, чтобы окончательно отвязать нашу страну от мировых процессов.
Первый в этом году расширенный санкционный список носил ярко выраженный декларативный характер. В нем были указаны лица, к которым будет привлечено пристальное внимание и которые при некоторых обстоятельствах могут уже попасть под более прицельные санкции. Это было предупреждение.
Последний же пакет больше всего напоминает иранские санкции. Особенность его в том, что запрещено иметь дело не только с компаниями из списка, но и с теми, кто имеет дело с компаниями из списка – так называемые вторичные санкции. Такое расширительное толкование увеличивает периметр санкций во много раз, причем ответственность за соблюдение санкционного режима ложится на сами компании. Для финансовых институтов штрафы за соблюдение санкционного режима исчисляются миллиардами долларов, поэтому банки как огня боятся токсичных клиентов. В результате возникают парадоксальные ситуации, когда, например, французский Societe Generale блокирует счета вновь назначенного французского атташе по культуре в Иране только потому, что название страны всплыло в анкете. Санкции запрещают «оказывать любое содействие в совершении сделок с компаниями под запретом», а то, что является «содействием», зависит от толкования. Если в узком смысле это финансирование и непосредственное участие, то в широком – это консультации, участие в конференциях и т.д.
Европейские компании оказываются в наиболее уязвимом положении, так как американские могут получать лицензию Офиса по контролю за иностранными активами Минфина США (OFAC), если докажут, что конкретный проект или сделка не противоречит санкционному режиму. Европейские компании сами должны оценивать, не возникнет ли у них конфликт с американским регулятором. При попытке получить лицензию OFAC они могут услышать, что лицензия им не нужна, – а затем при заключении договора с американской компанией их спрашивают, не работали ли они, скажем, в Иране без лицензии. И в этой ситуации лучше отказаться от бизнес-проекта, чем рисковать самым большим и привлекательным американским рынком.
В некоторых странах (например, Германии) внешнеполитическое ведомство старается защищать интересы национальных компаний, а в некоторых (Франции или Великобритании) оно устраняется от конфликтов. Поэтому, например, в Иране и до ядерной сделки были люди, ведущие легальный бизнес с немецкими и даже американскими компаниями, но не французскими или британскими.
Условием снятия санкций с Ирана является неукоснительное выполнение договоренностей, в случае малейшего нарушения все автоматически возвращается назад. Именно поэтому, даже несмотря на постепенное облегчение режима с 2015 года, международный бизнес здесь все еще колоссальная редкость, а темп роста ВВП в 2017 году вернулся к скромным (для Ирана) 3,5%.
Можно с большой степенью вероятности предположить, что сейчас проведена окончательная «пристрелка» санкций против России. Американские и европейские think tanks внимательно изучают последствия включения «Русала» в санкционный список, чтобы оценить, какое влияние могут оказать последующие действия на экономику России. По всей видимости, ограничение темпов экономического роста рассматривается в Вашингтоне уже как недостаточная мера.
К сожалению, российское правительство включилось в эту гонку. Уже сейчас рассматриваются меры по поддержке пострадавших компаний. Это означает, что «заражение» с отдельных компаний перекинется на государство в целом. Молодые менеджеры из правительства, выходцы из селигерских проектов, сейчас, конечно, будут наперебой предлагать «ответочку». Наверняка в Кремле уже гуляют списки американских компаний, которые можно «наказать», параллельно освободив рынок для правильных игроков. Очевидно, что такие меры могут повысить аппаратный вес конкретного чиновника и обеспечить преимущества паре-тройке российских предприятий, но не окажут никакого влияния на эффективность геополитического противостояния.
Понятно, что сейчас сторонники сотрудничества не рискуют поднимать голос. Ставки сильно повысились, однако это не означает, что сама идея сотрудничества с Западом умерла. Идеи «евроинтеграции» сегодня маргинальны, но число их сторонников будет расти по мере увеличения издержек от конфронтации. Тем временем бизнесу неизбежно придется учиться жить в условиях «гибридной» экономики. И если раньше менеджеры ездили на учебу в Лондон или Чикаго, то сегодня для бизнесменов была бы крайне полезна степень MBA, полученная в Тегеране (если бы такое образование там было).
Россия сегодня представляет собой достаточно устойчивую и крупную экономику. Конечно, секторальные санкции (против нефтегазового сектора или финансового) мгновенно отбросят нашу страну в состояние середины 1990-х, при этом без всяких перспектив выхода из кризиса. Полностью исключать такой сценарий нельзя, а всерьез рассматривать его с экономической точки зрения нет смысла – и так все понятно.
Однако с локальными санкциями (против отдельных компаний) страна может относительно стабильно существовать вплоть до следующего выборного цикла. Население привыкнет к бедности и отсутствию перспектив, предприятия научатся справляться с инфляцией издержек из-за недоступности технологий. Экономика перейдет на «проектный» режим, когда те или иные инвестиционные решения будут приниматься не исходя из доходности, а из возможности доступа к финансированию, которое будет распределять государство. Издержки при этом будут расти, а эффективность падать. А частный бизнес снова вернется к короткому циклу планирования и будет жить в условиях кредитного голода.
Иными словами, за санкции мы заплатим низкими темпами роста. В официальном прогнозе они и без того низкие, но после каждого очередного удара прогноз придется немного корректировать – ВВП на десятую пункта вниз, инфляцию – вверх.
Читайте статью на сайте Republic
